Я родом из Киева, профессионально играю на гитаре с 15 лет, хотя я не учился ни в училище, ни в консерватории. После армии я, как и все музыканты, которые хотели чего-то добиться, уехал с друзьями в Сочи. В Сочи мы играли вживую, были очень популярны, и не один год занимали первое место среди всех музыкальных коллективов города.

Мне было 20 лет, вокруг цвели магнолии, рододендроны, рядом было море, звезды, девчонки, легкие деньги – началась красивая жизнь. В Сочи у меня появилась первая жена, мы прожили по гостиницам богемной жизнью 6 лет, потом разошлись. В нашей тусовке постоянно были музыканты, деляги, валютные проститутки, фарцовщики, валютчики, цеховики – из Киева, из Петербурга, из Москвы. В то время и милиция, и воры были между собой связаны, если что-то случалось, всегда можно было откупиться.

Я искал внутренней полноты, читал Блаватскую, Рериха, кришнаитскую, буддистскую литературу, искал какого-то сокровенного знания, единства с Духом. Начались наркотики: конопля, со временем мак, опиаты, морфин. Я кололся, курил, выпивал. Меня друзья называли многоборцем, а врачи – полинаркоманом. У меня был лозунг: ни дня без кайфа. Каждый день моя голова была занята поиском наркотика: как достать, где сварить, кому отдать, где перепродать, чтобы осталось на дозу… Такое состояние – как другое измерение, время летит, потом с удивлением замечаешь, что прошло полгода, год… Наркотики не мешали мне играть, про меня ходили легенды, что я играю в любом состоянии.

На руках уже не было вен, я колол в шею, в подмышки. Довольно быстро я оказался в первой системе, когда наркоману надо колоться уже не для кайфа, а чтобы просто не болеть. Чтобы выйти из системы, нужно постепенно снижать дозу. Если ты кололся опиатами, то на третьи пиковые сутки может не выдержать сердце или рассудок. Боль скручивает твое тело, ты воешь, скулишь… Я 9 раз за 17 лет был в системах, выходил, но желание наркотиков оставалось, и я опять начинал. С каждой системой мне все тяжелее было выходить, достаточно было полугода, чтобы опять оказаться в системе. Все мои тогдашние друзья уже умерли, и живы только те, кто сидел в тюрьме по 4-5 раз.

Второй раз я женился в 30 лет, родилась дочка Катя. Я видел, что она меня любит такого, какой я есть, просто потому, что я ее папа, и меня это стало удерживать.

Начались блатные 90-е годы, Союз рухнул, блатные песни о бесконечных драках, рэкете, убийствах можно было петь открыто. Появились казино, я на два года заболел покером. Проигрывал все в доме, выгребал все деньги. Моя жена все это терпела. Бог ей вложил любовь ко мне, и я сейчас понимаю, что Он таким образом вывел меня из всего этого.

Я продал квартиру за долги, меня постоянно искали – то кредиторы, то милиция, то воры. Тесть увидел это, испугался и забрал мою жену домой, в Архангельскую область. Но и там она меня любила и ждала, верила, что мы будем вместе, а я еще два года куролесил.

Мой младший брат покаялся в 1992 году и с Владом Канашиным создал первую музыкальную христианскую группу. Он мне помогал, а я постоянно придумывал всякие истории, чтобы выпросить у него деньги. Он мне благовествовал, а я тогда был уверен, что есть Единый Бог, который является каждому народу по-своему – то как Иисус, то как Кришна, то как Будда.

Я сначала жил у мамы, продавал вещи из дома, пока она не попросила меня жить отдельно. Потом я так же жил у отца (они в разводе), у братьев, потом ушел жить к тем ребятам, у которых варили. Меня приглашали играть, но я понимал, что я мог подвести людей, если мне нужно будет ехать за наркотиком, и я отказывался.

Чтобы колоться, надо торговать, разбавлять. Потом тебя за это ищут, а кого-то ищешь ты. Есть такая пословица: наркоман теряет ум, честь и совесть. Дуришь своих ближних, своих друзей, а они тебя точно так же.

Через год такой жизни я уже не хотел жить. Но я знал, что жизнь самоубийством кончать нельзя, что жизнь дается Богом, и только Бог ее может забрать. Я попросил своего младшего брата помочь мне выйти из зависимости, опять выстроил лесенку и стал снижать дозу. Когда настали критические третьи сутки, я стал кричать: Иисус, забери меня отсюда или помоги мне, я не хочу так жить. Мне начало открываться, что Иисус умер за нас. Я думал: как Ты мог умереть за таких людей? Мы лжем друг другу, обманываем, ненавидим, а Ты, сам Бог, за всех нас умер?!

После ломки я несколько дней писал жене многостраничное письмо о том, что мы будем ходить в церковь, что Иисус есть истина и путь, Он умер один за всех, и этот подвиг ни с чем не сравнится, ни с какими человеческими деяниями. Это письмо мы назвали пророческим. Наташа тут же приехала ко мне с дочкой, мы начали в Киеве все с нуля. Иногда Наташа с Катей ходили в церковь, а я боялся.

Я работал, играл в ресторане. Если подворачивалось, то кололся, курил. Однажды знакомая моего брата сказала, что у них в церкви на клавишах играет Юра Малышкин, а я с ним работал в Сочи и в Ташкенте. И я подумал, что надо Юру повидать.

Я пришел в церковь, Юру я там не увидел, но увидел Иисуса. Все слова пастора падали в глубину моего сердца. Мне открылся Христос, который умер за всех. Мы семьей стали ходить на каждое служение, Наташа с Катей покаялись сразу, а я еще держался, плакал, но каяться не выходил. Зато потом я вышел, каялся, плакал полчаса, останавливался, не хотел уже плакать, а слезы все лились. Это было 22 февраля 1998 года.

Я стал сразу играть в прославлении. Первый год у меня были рецидивы, выпить джин-тоник для меня было нормально, один раз даже накурился травки. Меня отстраняли от прославления, но пастор был мудрый, понимал, что у меня была многолетняя зависимость, и не отлучал от церкви. Бог меня учил, воспитывал, исцелял мою душу.

Бог по молитве освободил меня от никотина после 30 лет курения, я курил с 6 лет, с 10 взатяжку. Утром после водного крещения проснулся, встал, пошел завтракать и понял, что что-то не сделал. Я понял, что я не хочу курить!

Когда у меня было трудное время, нужна была работа, Бог послал Влада Канашина, который пригласил меня на оплачиваемое служение. Мы провели 800 служений за 5,5 лет – вместе с Валерой Коропом, Женей Гудухиным, "Дроздами".

Среди сочинских и московских музыкантов прошел слух, что я умер, пили за упокой, плакали. Многие потом при встрече удивлялись и говорили: ты же умер! Ты что, воскрес? А я и правда умер и воскрес, и живу теперь Христом. Сейчас я не пью, не курю, не колюсь – уже 7 лет, и чувствую себя гораздо моложе, чем в 30 лет.

Под кайфом всегда есть страх – страх, что нормальный человек поймет, что я наркоман, или страх ментов на улице – надо успеть выбросить наркотик, если что-то произойдет. С Богом такого нет, у нас есть радость, дух силы и любви, самообладания, целомудрия. Моя душа успокоилась, она все больше укрепляется в Боге.

У меня есть внутренняя уверенность, что я могу реализоваться в Москве как служитель. Среди музыкантов у меня здесь много очень знакомых еще с прошлых времен, когда они не были известны: Гриша Лепс, Коля Расторгуев, Саша Солич, басист "Морального кодекса" – мне есть кому говорить о Христе.

Вот уже четвертый год, как Бог стал давать мне Свои песни. Мне есть что передать молодежи, вложить в них ритм-блюз. Мы должны выходить на профессиональный уровень, чтобы наша музыка стала продуктом и для мира.

С Господом всегда есть движение вперед.

Виктор Сушко: "Ну, здравствуй, счастье..."  
   В 80-х годах у него было много прозвищ. Поклонники называли Виктора не иначе, как “сладкая гитара Сочи”, “лучшим гитаристом побережья”. Близкие друзья именовали Манюней, а те, кто знал о его пристрастиях, – “многоборцем”. Впрочем, последнее к творчеству сочинского гитариста Сушко не имеет никакого отношения. На врачебной терминологии это звучит приговором – полинаркомания. За 17 лет, по сути, треть своей жизни, прошедшей в дурмане, он перепробовал все, что приносило кайф, но лишало здоровья, любви близких, дружбы товарищей, уважения поклонников, денег:  
  Воскрешение гитариста    Друзья “похоронили” Виктора Сушко в конце 90-х годов. Зная о его серьезной наркозависимости, долгое время не получая от него никаких весточек, коллеги по музыкальному цеху решили: спекся сочинский Манюня. Поэтому первым вопросом при встрече, спустя годы, была одна и та же фраза: “Ты что, воскрес?!” Недоумевали Николай Расторгуев, Олег Газманов, Крис Кельми, Григорий Лепс: С одними он встречался на общих концертах, проводил гастрольные туры в 70-80-х годах по стране, с другими вместе выступал в элитных ресторанах Сочи.    
— Самая давняя дружба связывает меня с Лепсом, он тоже сочинский. Я у Григория на выпускном балу играл, а потом вместе выступали. Меня после “воскрешения” звали в группу, но я отказался, – рассказывает Виктор. – Это в то время мы бредили блатной романтикой, жили по понятиям, знали, что если кто-то попадет в тюрьму, то будем помогать ему и близким. Мне нравилась такая жизнь. Воровать я не воровал, но наркоту варить научился. Перепробовал все стимуляторы, опиаты, самаркандскую и маньчжурскую коноплю сам выращивал.  
  “Сладкая гитара” не выдержала испытания богатством и славой, пусть и местечковой. Его узнавали в городе, спрашивали, где он вечером будет выступать, таксисты отказывались брать деньги. А заработки в черноморских ресторанах действительно были шальные. Плюс солидные премиальные за выступления на армянских свадьбах. По выражению Сушко, за пару выходных он получал генеральскую зарплату. Другие музыканты только успевали менять машины и покупать квартиры, а Виктор тратился на наркотики. Из Сочи на такси с друзьями ездили в Киев или к цыганам в Донецк за опием.  
  В Кыштым Виктор приехал с супругой Натальей. Обычно они берут с собой в поездки и дочь Катю, но нынче 19-летнюю студентку филфака решили оставить дома в столице. Пока в зале настраивали аппаратуру, вымеряли акустику, а Виктор рвал струны на репетиции (при первых же аккордах как тетива лопнула четвертая струна), Наташа сидела в зале, в такт покачивая головой. Более двадцати лет они вместе, переживали вместе сложные дни и годы.  
  А знакомство было весьма прозаичным: группа Виктора выступала в доме культуры “Строитель”, где она работала худруком. В Сочи будущая жена Сушко прилетела из Архангельска, желая не только сменить холодный климат, но и исправить судьбу. Дом культуры не самое подходящее место для репертуара команды Сушко. Он включал рок-н-рольные композиции, но большей частью состоял из блатных песен, что нынче именуются городским шансоном. А в ДК музыкантов пригласили выступить в популярной программе “В рабочий полдень” и обязали исполнить задорный набор комсомольских песен. Вела концерт Наталья.  
  Наркотики, друзья, музыка, семья…    — Романтичными наши отношения поначалу и не назовешь: нам уже было лет по тридцать, вроде бы и время сентиментальностей прошло, у каждого жизнь по-разному складывалась. Мне говорили, что он профессиональный музыкант, классный гитарист, но меня он привлекал своей открытой душой. Сердце не обманешь, – улыбается Наталья. – Потом мы поженились, родилась дочка. Но, увы, счастье долгим не было. Я знала, что он наркоман, десятки раз “спрыгивал” с иглы и вновь возвращался. С каждым годом ситуация только осложнялась. В этом, может, есть и часть моей вины: я не наркоманка, но в силу характера и профессии очень любила веселье, шумные компании: В итоге с трехлетней Катей мне пришлось на два года уехать в Архангельск к родителям, а Виктор перебрался в Киев.    По собственному признанию музыканта, шкала ценностей для него тогда была очевидной: наркотики, друзья, музыка, а уже на четвертом месте – семья. Дважды в день по дозе героина, в промежутках “косяки” с травкой. По сути, у него было два пути: или смерть от передозировки, или тюрьма. Виктор выбрал третий – веру. Во время очередной ломки не выдержал: “Господи, если ты есть, или забери меня, или сделай что-нибудь!” Решив облегчить задачу создателю, Сушко выпил бутылку водки и “заел” горстью снотворных таблеток. Спал почти двое суток. Мог и не проснуться. Но музыкант остался жив, расценив это как шанс начать новую жизнь. Со срывами и рецидивами все же сумел вырваться из смертельной трясины. Навстречу семье и музыке.    — В нашем архиве до сих пор хранится его первое письмо после долгой разлуки: "Я завязал с “колючими” делами. Будем ходить в церковь. Теперь у нас все будет по-другому", – наизусть цитирует Наталья. – И в свои сорок лет мы начали второй раз жизнь с чистого листа. Только пережив этот ад, начинаешь ценить жизнь и свободу. Свободу от всех зависимостей: табака, алкоголя, я уже не говорю о наркотиках.    — Все беды наших соотечественников от незнания. Хотелось бы возродить такие понятия, как святая Русь, утерявшие свой истинный смысл, – рассуждает Сушко. – Ведь как у нас говорят? День Святого Николая? У-у, грех не напиться. Христос воскрес! Так мы три дня пьем. Понимаю, что язычество порой преобладает, но веру нельзя губить.    Виктор любит повторять поговорку “в сорок лет ума нет и не будет”. У него как раз все наоборот получилось. К нему в эти годы разум вернулся. До этого было много предупреждающих звоночков – не услышал. Но набатом прозвучали вести о смерти восьми друзей, которые ушли из жизни за один месяц. Один от передозировки скончался. Другой пытался снять зависимость лошадиными дозами корвалола – не выдержало сердце. Его подруга, узнав о смерти, выпрыгнула с девятого этажа. Еще одного друга просто забили в подъезде…    На концерте в Кыштыме Виктор исполнял не только псалмы, импровизации на тему шлягеров, но и почти биографические песни. Одна из таких “Ну, здравствуй, счастье” каждым словом повторяет пережитое.    “Ну, здравствуй, счастье! Я тебя так долго ждал / Я очень много в этой жизни потерял / Долго по заброшенной дороге брел я, до крови сбивая ноги / Знался с темной ночкой и туманом / Знался с вольным ветерком, дурманом. Был я кровным братом непогоды / Крал я у себя свои же годы. Пел я что придется где попало / только счастья мне недоставало:”
Виктор Сушко